Решение глобальных проблем изменения климата требует учета интересов всего человечества в целом, при этом национальные интересы отдельных стран должны уступать место общим целям. Устойчивое развитие лежит в основе экологической стратегии Китая, которая включает вопросы климата. Это означает, что промышленное развитие остается важной частью экологической политики; кроме того, правительство реализует гигантские проекты, меняющие природу, например массовую переброску воды из южных рек в северные регионы. Помимо этого, устойчивое развитие понимается в Китае как одно из средств сокращения бедности и имеет сложное социальное содержание.

Конверсия энергетики в Китае ускорилась в течение 12–13 пятилетних планов (2011–2020). Однако уголь остается основным источником энергии для крупнейших производственных мощностей в мире, составляя более 56 процентов от общего потребления.

Основные национальные цели теперь включают «создание прекрасного Китая», и в статье рассматриваются некоторые из текущих планов по ускорению преобразования энергетики, а также краткая история энергетического сектора Китая в текущем столетии.

Важная часть исследования посвящена анализу «зеленых» финансовых услуг, которые в современном Китае развиваются все более быстрыми темпами.

Несмотря на заманчивость, планы скорейшего реформирования и структурных изменений в энергетическом секторе наталкиваются на серьезные препятствия. К ним относятся вопросы эффективности и затрат, огромный размер энергетического сектора. Другой набор препятствий проистекает из глубоких разногласий по климату и устойчивому развитию в целом между развитыми и развивающимися странами.

Анализ сценариев развития мировой электроэнергетики в долгосрочной перспективе в общем контексте глобального экономического развития позволил авторам заключить, что перспективная динамика развития электроэнергетики в главных центрах мирового производства и потребления определяется сложным комплексом разнородных факторов, из которых решающее значение имеют: во-первых, наделенность первичными энергоресурсами; во-вторых, уровень и тип экономического развития; в-третьих, возможности государства мобилизовать финансовые и инвестиционные ресурсы для развития новых возобновляемых источников энергии; в-четвертых, стратегии национального экономического и энергетического развития. В зависимости от этих факторов в обозримой перспективе страны останутся на очень разных стадиях энергетического перехода. Универсальной модели энергетического перехода не существует.

В статье исследуется климатическая политика Китая и Индии как главных эмиттеров парниковых газов. Ставится вопрос о соответствии предпринимаемых ими действий по сокращению выбросов CO2 их вкладу в глобальное потепление. В своей климатической политике они прошли длинный путь от отрицания самого факта принятия на себя обязательств до признания своей ответственности в глобальной борьбе с изменением климата, что отражает динамику их экономического развития и появление новых трендов в процессе глобализации. Выделяются факторы, влияющие на изменение их подхода к данной проблеме, решение которой предполагает переход к зеленому развитию, осуществляемому преимущественно в рамках энергетического транзита. В этом плане у Индии более слабые стартовые позиции, чем у Китая, и меньшая политико-идеологическая мотивация, что обуславливает некоторые различия в их климатической политике. Оцениваются ее промежуточные результаты, которые позволяет сделать вывод о том, что в своих действиях по сокращению выбросов СО2 Китай и Индия руководствуются преимущественно экономическими интересами. Это объясняет двойственность их климатической дипломатии. Осуществляя меры по сокращению выбросов парниковых газов, они прежде всего рассчитывают на их экономическую отдачу. И, наоборот, избегают тех действий, которые могли бы нанести ущерб экономике. Добившись определенного прогресса в снижении углеродной и энергетической интенсивности, они тем не менее не смогли остановить рост объема выбросов парниковых газов, который продолжится даже в среднесрочной перспективе.

Однако, учитывая сохраняющийся высокий спрос на энергию и имеющуюся на сегодня базу экологически чистых технологий, Китай и Индия не готовы идти на ускорение зеленой революции. В то же время, как считает автор, было бы неоправданным ожидать от них более агрессивных действий по сокращению выбросов парниковых газов.

В статье анализируется конкуренция между «англосаксонским», «континентальным» и «восточным» ядрами глобальных финансов, демонстрируется усиление восточного вектора в финансовом развитии мира. С этой целью делается сравнительный анализ динамики финансовых секторов десятков стран мира в 2001–2020 годах. В частности, показывается «восточное смещение» в глобальной денежной массе, монетизации, в интернационализации национальных валют, в международных расчетах, на рынках акций, в трансграничных инвестициях. Раскрыты различия в уровне «смещения на Восток» для различных сегментов глобальных финансов. В различных измерениях показано, насколько сохранилась доминирующая роль англосаксонской модели в глобальных финансах и в какой степени происходит вытеснение «континентальной модели» азиатской моделью. Дан ответ на вопрос, формируется ли постсоветское ядро в глобальных финансах (с центром в России). Дается представление о политике «финансового форсажа» центральных банков в азиатских и других экономиках, позволяющей обеспечить опережающее финансовое развитие при поддержании относительно финансовой стабильности и умеренной инфляции. На примере Китая демонстрируется, как при такой политике деятельность Центрального банка связывается со стимулированием быстрого и устойчивого экономического роста (через прямое и косвенное управление денежными агрегатами, кредитом, процентом, валютным курсом, во взаимосвязи с другими видами макроэкономической политики). Сделаны рекомендации для России (ее Центрального банка и финансового сектора) с целью усиления ее позиций в финансовой иерархии стран и способности конкурировать с другими экономиками в глобальных финансах.

Проблемы защиты экономической конкуренции в банковской системе, повышения эффективности конкурентного регулирования с учетом современных реалий цифровизации и широкого применения передовых финансовых технологий приобретают всё большую значимость и актуальность. Эффективная государственная политика в сфере защиты экономической конкуренции является залогом эффективной защиты интересов потребителей банковских услуг. Для формирования добросовестной конкурентной среды в банковской системе Республики Армения необходимо повысить роль конкурентного ведомства, создать правовые и институциональные предпосылки его эффективного взаимодействия с Центральным банком страны. Недооценка роли конкурентного ведомства Республики Армения на протяжении двух десятилетий привела к низким показателям выявления антиконкурентных соглашений и согласованных действий, к злоупотреблениям доминирующим положением, к ограниченному адвокатированию конкуренции. Конкурентное регулирование в сфере банковских услуг Республики Армения имеет приоритетное значение с учетом влияния банковской системы на формирование благоприятного делового климата и на развитие национальной экономики. Угроза картелизации банковской системы, риски проведения согласованной политики коммерческими банками, заключения антиконкурентных соглашений обуславливают необходимость разработки эффективных мер и инструментария выявления антиконкурентной практики коммерческих банков. Отнюдь не умаляя роль Центрального банка в обеспечении финансовой стабильности, регламентировании деятельности коммерческих банков, необходимо признать необходимость повышения роли конкурентного ведомства, поскольку лишь эффективное взаимодействие двух государственных структур может обеспечить формирование добросовестной конкурентной среды и эффективный мониторинг деятельности коммерческих банков в контексте конкурентного регулирования. На основании анализа показателей рыночной концентрации банковской системы Республики Армения представлены выводы об уровне развития конкуренции, а также предложения по повышению эффективности конкурентного регулирования.

В настоящее время военно-политическая стратегия администрации Дж. Байдена находится в процессе формирования. Американским правящим кругам приходится учитывать неблагоприятные для США перемены в военно-политической обстановке в мире. Американская политика «смены режимов» потерпела полный крах в Афганистане; Соединенные Штаты сталкиваются с укреплением военно-технического потенциала России и КНР. В этих условиях официальный Вашингтон делает ставку на укрепление отношений с партнерами и союзниками и пытается отказаться от некоторых своих международных обязательств (как, например, это произошло в Афганистане). При выработке своей ядерной и космической стратегии, а также военной стратегии в различных регионах мира американское военно-политическое руководство вынуждено исходить из того, что Вашингтон в ряде областей утратил некогда неоспоримое военное превосходство. Фактический отказ президента Байдена от политики продвижения демократии в мире ставит под вопрос претензии Вашингтона на лидерство в сообществе демократических государств. При этом приоритеты американских правящих кругов явно смещаются в направлении Индо-Тихоокеанского региона – в то время как Ближний и Средний Восток теряет свой былой приоритет в их глазах.

Долгое время Дальний Восток находился «в тени» усилий ФРГ по обеспечению стратегических позиций на глобальном уровне. Тенденция резко изменилась в 2020–2021 гг., несмотря на «замирание» части мирополитических процессов в пандемию. Предпринята попытка объяснить это, используя методы ивент-анализа, изучения структуры диппредставительств и профильного департамента МИД ФРГ. Задачей является исследование особенностей и «узких мест» развертывания военного присутствия Германии на Тихом океане с фокусом на политико-дипломатическую подготовку процесса.

Рассматривается обращение ФРГ  к концепции Индо-Тихоокеанского региона (ИТР) на доктринальном и практическом уровнях. Однако в реалиях начала 2020-х гг. Германия де-факто активизировала усилия не в ИТР в целом, а на «расширенном» Дальнем Востоке. Данный процесс рассматривается в контексте достижения геополитической и имиджевой компенсации за свертывание многолетнего присутствия бундесвера в Афганистане (2021).

Определен круг ближайших региональных партнеров ФРГ, углубление двусторонних связей с которыми выступает ключевым способом укрепления позиций на Дальнем Востоке. В большинстве случаев значительный экспорт военной продукции ФРГ трансформировался в готовность к сотрудничеству по линии вооруженных сил. Показываются особенности диалога с Японией, Сингапуром, Южной Кореей и Австралией в 2020–2021 гг. Затруднение для реализации планов ФРГ представлял учет позиции США при администрации Д. Трампа. Особенно сложным для Германии уже при Дж. Байдене стал поиск взвешенных форм поддержки США в их конфронтации с КНР. В этом контексте рассмотрено направление в Тихий океан первого корабля ВМС ФРГ – фрегата «Бавария» в августе 2021 г. – феврале 2022 г. Особое внимание обращено на фактор вновь возникшего объединения AUKUS.

В статье рассматриваются история, текущее состояние и перспективы российско-индийского сотрудничества в военно-технической сфере, а также влияние на него тенденций, которые складываются в военно-промышленном комплексе Индии, и международно-политических факторов, прямо или косвенно отражающихся на индийском рынке вооружений. Россия исторически занимает прочные позиции на индийском рынке вооружений и остается основным партнером Индии в военно-технической сфере. Однако в последнее время наблюдается снижение объемов поставок российской военной техники в Индию. С одной стороны, это связано с обострением конкуренции на индийском рынке вооружений, с другой – со стремлением Индии развивать собственный военно-промышленный комплекс и из импортера вооружений превратиться в их экспортера. Немаловажную роль играет и стремление Индии сохранить приверженность традиционному курсу на диверсификацию поставок военной техники. Кроме того, в перспективе влияние на индийский рынок вооружений смогут оказывать и международно-политические факторы. Речь идет прежде всего о напряженных отношениях Индии и Китая, история конфронтации которых насчитывает не один десяток лет, и о сближении Индии со странами, вместе с ней входящими в «четырехсторонний диалог по безопасности» – Quad.

В статье рассматриваются аспекты научно-аналитической деятельности современной Турецкой Республики. В частности, автор анализирует главные вехи становления турецкой науки, а также экономические сложности и другие внутриполитические препятствия, тормозящие процесс ее развития. Особое внимание уделяется ключевым факторам научно-аналитического процесса Турции, в частности Организации по научно-технологическим исследованиям (TUBİTAK), связанным с ней структурам, Верховному совету по науке и технологиям Турции (BTYK), а также другим ведомствам и вспомогательным структурам. В статье приводится классификация аналитических центров, функционирующих на территории Турции, в соответствии с которой выделяются связанные с государством или партиями, идеологически ангажированные, а также условно «независимые». Рассматриваются особенности функционирования, финансирования в Турции НКО, а также их виды. Кроме того, основываясь на мировых рейтингах ведущих аналитических центров мира, проведен обзорный анализ деятельности некоторых крупнейших или наиболее влиятельных «мозговых центров»: Центра стратегических исследований (SAM), Центра азиатских стратегических исследований (TASAM), Центра ближневосточных исследований (ORSAM), Фонда политических, экономических и общественных исследований (SETA) и Фонда экономических и социальных исследований Турции (TESEV). Автор приходит к выводу, что в настоящее время настает новый этап научно-аналитической деятельности Турецкой Республики, связанный с возникновением новых центров и расширением области их деятельности. При этом возрастает роль аналитических и других НКО как основных проводников турецких интересов и идеологом за рубежом. В перспективе они могут использоваться Турцией для формирования лоббистских групп и трансляции выгодных Анкаре идейно-ценностных установок.

Запуск первого турецкого спутника связи в конце прошлого столетия положил начало освоению Турцией космического пространства. С приходом к власти Р.Т. Эрдогана в 2014 г. произошло заметное ускорение «космизации» Турецкой Республики, связанное с началом поэтапной реализации намеченных планов. Активизация подобных процессов стала логичным продолжением установленной ранее неофициальной идеологии «неоосманизма», ориентированной на повышение международного авторитета и влияния Турции в различных областях. С целью изучения аспектов деятельности Анкары на данном направлении в статье проводится комплексный анализ работы ключевых государственных и негосударственных структур, ответственных за реализацию космической политики страны, а также стратегии по достижению Турцией космической независимости.

Автор рассматривает спутниковую программу государства, представляющую собой один из наиболее успешных проектов страны. Особое внимание уделено рассмотрению деятельности Космического агентства Турции, его стратегическим документам, а также анализу национальной Космической программы страны. Кроме того, затронуты нюансы международного сотрудничества Анкары в области космических технологий, в частности с Россией и США, а также другими государствами и международными космическими организациями.

По итогам исследования автор приходит к выводу, что современная Турция только начинает путь своего независимого существования в космосе и по-прежнему в определенной степени зависит от иностранных партнеров как в контексте поставок комплектующих, так и отсутствия собственных космодромов для проведения запусков. Кроме того, труднореализуемыми в условиях экономического кризиса и существенного ослабления турецкой лиры выглядят амбициозные космические планы Турции, выполнение которых предусмотрено в рекордно короткие сроки. При этом для России открываются дополнительные возможности по вовлечению Анкары в свою «орбиту» – как в прямом, так и в переносном смысле.

В статье рассматриваются перспективы расширения стратегии поворота России на Восток с учетом текущих изменений системы мировой политики в контексте глобального феномена «религиозного Ренессанса» и новых факторов, вызванных украинским кризисом. Большое внимание уделяется специфике процесса «исламского пробуждения», оказавшего непосредственное влияние на формирование современного внешнеполитического курса Саудовской Аравии, Ирана и Турции, которые относятся к числу основных партнеров России на ближневосточном направлении. К вниманию предлагается авторская периодизация основных этапов «исламского пробуждения», включающая хронологические рамки 1970–1980, 1990–2000 и 2010–2020-х годов. Статья содержит описание и характеристику основных приоритетов, идейно-ценностных концепций и исламской компоненты внешней политики Эр-Рияда, Анкары и Тегерана. Особое внимание уделяется регионам и сферам, где пересекаются интересы Российской Федерации и «тяжеловесов» Ближнего Востока. В частности, рассматриваются вопросы политических процессов, направленных на формирование идентичностей и интеграционных проектов в пределах мусульманского и тюркского мира. Статья содержит постановку вопроса об осмыслении независимых республик Закавказья и Центральной Азии в качестве составной части концептуального пространства Постсоветского Востока в контексте балансировки российских интересов и приоритетов в условиях текущих изменений системы миропорядка. По результатам проведенного анализа автор описывает преимущества и основные вызовы двустороннего взаимодействия России с Саудовской Аравией, Ираном и Турцией через призму процессов, связанных с «религиозным ренессансом», «исламским пробуждением» и формированием постсекулярного общества.

В результате ускорения темпов глобализации и увеличения числа вооруженных конфликтов резко возросло и число разрушений памятников, хищений исторических ценностей и произведений искусства. Если недавно джихадисты исламского происхождения просто уничтожали религиозные памятники, принадлежащие иной религии, то сегодня, на фоне интереса коллекционеров к древностям Месопотамии, они используют древние артефакты для продажи и получения дохода для финансирования своей деятельности.

Не последнюю роль в разрушении наследия древности сыграло присутствие военных США на Ближнем Востоке. И здесь интересы джихадистов совпали с интересами тех, кто видит в уничтожении исторических ценностей реализацию своих идеологических интересов.

Сегодня, по данным Интерпола, торговля древними произведениями искусства рассматривается как реальная угроза международной безопасности. Она занимает 4-е место среди транснациональных преступлений и 3-е место по объему после торговли наркотиками и оружием.

Происходящее на Ближнем Востоке, в Афганистане и других странах – это реализация проекта, цель которого – уничтожить свидетельства о «корнях цивилизации» и создать «новую историю», соответствующую интересам авторов этого проекта.

Статья посвящена анализу противостояния катарско-турецкого и саудовско-эмиратского блоков за влияние в Исламском Эмирате Афганистан. Выяснено, что со сменой власти в августе 2021 г. в Афганистане целый ряд региональных игроков попытались утвердить свое влияние в стране. Особую активность по укреплению позиций проявил Катар, сумевший на себе замкнуть переговорный процесс между США и талибами до их прихода к власти. Немаловажно, что на роль дипломатического посредника претендовали Саудовская Аравия и ОАЭ, однако утверждение кандидатуры Катара привело к усилению позиций катарско-турецкого альянса. Более того, катарские дипломаты выступили в роли ключевых посредников в деле эвакуации иностранных граждан из Афганистана. Турция оказала внушительную гуманитарную помощь стране, а также совместно с Катаром отстаивала право на восстановление важного объекта инфраструктуры – кабульского аэропорта, на что также претендовали ОАЭ. Важное влияние на внутриполитическую обстановку в Афганистане продолжает оказывать Пакистан, который является покровителем военного крыла «Талибана». Формирование нового афганского правительства осенью 2021 г. определило расстановку сил в стране в пользу Катара и Пакистана, которые поддерживают политический и силовой блок соответственно. Саудовская Аравия не сумела найти необходимые рычаги влияния на новую афганскую власть, однако не теряет надежды использовать Пакистан в качестве своего прокси для давления на талибов с целью недопущения усиления в Афганистане иранских позиций. Таким образом, Афганистан продолжает оставаться ареной борьбы за региональное влияние.

В статье предпринята попытка взглянуть на Гражданский кодекс КНР с позиций междисциплинарного подхода. Для этого работа разделена на три части. В первой приведен обзор англоязычной научной литературы, отражающей общее состояние гражданского права КНР, ход его последней кодификации и законодательный результат. Вторая часть посвящена содержательной составляющей Гражданского кодекса и концентрирует внимание на наиболее знаковых законодательных новациях. Так, прежде всего автор заостряет внимание на том факте, что это вторая систематизации гражданского права в Китае, совершая экскурс в историю принятия и изучения западными учеными Гражданского кодекса Китайской Республики 1929–1931 гг., действующего ныне в Тайване. Далее отмечается стремление современного законодателя избавиться от так называемого советского наследства и, посредством заимствования лучших нормативах практик стран семьи континентального права, не утратить собственную специфику и сделать новый нормативный правовой акт максимально практичным, современным и эффективным. Дается прогноз влияния на экономическую сферу, а также развитие науки в регулируемых Кодексом общественных сферах. Подчеркивается важность закрепления «зеленого» принципа и претензии КНР на статус страны высокого уровня экологической ответственности. В третьей части рассматривается исторический опыт конструирования регионального правопорядка в Восточной Азии на рубеже XIX–XX вв., когда сначала Япония, а затем и империя Цин приступили к внедрению европейского, преимущественно французского и немецкого, нормативного материала на фоне модернизации своей государственной системы. В заключении, подчеркивая важность и значимость Гражданского кодекса для страны и ее населения, автор высказывает сомнения относительно способности КНР в современных условиях сформировать обновленный региональный правопорядок, без которого влияние этой страны на многие международные и глобальные процессы будет неполным.

В контексте усиливающегося американо-китайского глобального соперничества, в частности в Индо-Тихоокеанском регионе, исследование экономической и политической активности КНР в Океании (среди развивающихся государств Тихоокеанского региона) представляется весьма актуальной задачей. Активно развивая торгово-экономические связи, предоставляя льготные кредиты, вовлекая в свою глобальную инициативу «Пояс и путь», Китай приобретает рычаги для укрепления политического влияния. Так, постепенно всё больше стран Океании разрывают официальные отношения с Тайванем в угоду КНР и поддерживают ее по актуальным международным вопросам. Страны Океании нуждаются в финансовой помощи для модернизации экономик, развития инфраструктуры, реализации социальных программ. В отличие от стран Запада финансовая помощь КНР более доступна и не сопряжена со сложными процедурами одобрения и отчетностью, что делает Китай привлекательным источником денежных поступлений. С этим также связан и рост долга ряда государств Тихого океана перед КНР, который в некоторых случаях носит весьма критический характер. Китайская экспансия достаточно очевидна и уже вызывает опасения и критику со стороны традиционных патронов Океании: Австралии, США, Франции. Для сохранения политического контроля над регионом последние вынуждены отвечать на вызов со стороны Китая посредством реализации новых совместных экономических и гуманитарных программ, военной поддержки, критики китайских инициатив в регионе, на которые рассчитывают местные элиты. Борьба за влияние в Океании приобретает для КНР стратегическое значение, и у Пекина есть шансы стать главным игроком в этом регионе, в том числе конвертировать экономическое влияние в военное присутствие.