Что стоит за аннексией Крыма Россией и с чем связан конфронтационный курс России по отношению к Украине? В данной статье представлена критика широко распространенного мнения о том, что определяющим фактором российской политики по отношению к Украине является личность президента Владимира Путина и его прошлое в органах государственной безопасности. В качестве альтернативной модели в статье предлагается объяснение российской политики с точки зрения геополитики, основанное на следующих трех факторах: географическое положение Украины; возросшая активность ЕС в Восточной Европе; прозападная ориентация нового правительства в Киеве. Сочетание этих трех факторов создает для России мощный стимул проводить жесткую и решительную политику в отношении Украины. Основная цель Москвы - вернуть себе частичный контроль над внешней политикой Киева и, если данная цель окажется недостижимой, создать пояс пророссийских областей на востоке Украины. Более того, согласно выводам данной статьи, текущий курс Запада в отношении России неэффективен и может привести к усугублению ситуации. Данный курс должен быть срочно и коренным образом пересмотрен.

В статье рассматриваются структурные сходства между стратегической ситуацией в Европе летом 1914 года и в Восточной Азии в настоящее время, причем особое внимание уделяется вероятности начала крупномасштабной войны. Автор анализирует сходства, связанные с характером международной системы: так, ставится вопрос о том, является ли современная международная система открыто анархичной или же характеризуется тем, что ее основные участники обладают более или менее ясным пониманием механизмов и институтов, необходимых для поддержания мира и организации экономического обмена. В статье рассматриваются внутренние факторы (национализм, демократические, авторитарные или полудемократические режимы) и военная динамика с учетом особенностей географии и доступности военной техники и военных технологий. Рассматриваются также возможные сценарии военной эскалации. Особое внимание уделяется го сударствам, изолировавшим себя от внешнего окружения и располагающим военными средствами, которые могли бы позволить им одержать быструю победу над потенциальным противником. Автор приходит к выводу, что хотя число сходств между Европой в 1914 году и современной Восточной Азией очень невелико, высокая степень милитаризации на Корейском полуострове и углубление военного соперничества между США и Китаем в регионе указывают на возможность начала крупного вооруженного конфликта в не слишком отдаленном будущем.

Всплеск насилия по всему миру, в том числе на Западе, заставляет обратить внимание на роль фактора силы в мировой политике. На протяжении последних десятилетий западные государства пытались свести проблему силы к дискуссии о т.н. мягкой силе, в результате чего оказались политически и морально не готовы к рецидивам проявления силы в ее традиционном понимании. Этим во многом объясняется их болезненная реакция на внешнеполитический курс России, а также перипетии политики Запада в отношении Китая.

Китай является единственной страной - постоянным членом Совета Безопасности ООН, осуществляющей в настоящее время количественное и качественное наращивание своего ядерного потенциала. Насколько далеко намерен пойти Китай в развитии своих ядерных сил - остается предметом для дискуссии. В целом преобладает мнение, что Китай стремится осуществить лишь ограниченное наращивание своих ядерных сил, с целью обеспечить себе потенциал для нанесения гарантированного ответного удара в условиях совершенствования американской системы ПРО. Начиная с конца 1990-х годов предметом повышенного внимания в странах Азии и в мире в целом было развитие военно-воздушных сил и военно-морских сил Народно-освободительной армии Китая (НОАК). Ядерные силы не воспринимались в качестве приоритета развития китайской военной мощи и оставались в тени. Однако, события последних лет показали, что в мире не вполне осознавался истинный масштаб китайских работ по строитель ству стратегических ядерных сил. На данный момент можно считать свершившимся фактом то, что КНР сумела осуществить большую часть своей долгосрочной программы модернизации своих ядерных сил, не привлекая существенного внимания со стороны других крупных стран и, прежде всего, единственной сверхдержавы.

В статье рассматривается тема замедления общих темпов научно-технического прогресса в военной области в связи со значительным удорожанием стремления к передовым инновациям. Сегодня военная мощь государства является отражением его экономических и технологических возможностей. Однако до наступления эпохи научно-технической революции такая зависимость не прослеживалась, и в прошлом великие европейские державы обладали примерно равным военно-техническим уровнем. Государственное могущество не столь жёстко лимитировалось научно-техническим и экономическим потенциалом страны. Поскольку даже с началом НТР прогресс в области военной техники сохранял цикличность возникает вопрос, не вернётся ли мир к привычному за тысячелетия развития человеческой цивилизации положению относительной технологической стагнации? И если да, что это может означать с точки зрения большой политики и стратегии? Не сыграет ли данное обстоятельство в пользу держав, так или иначе оспаривающих глобальную гегемонию США? Получат ли они шанс сократить своё относи-тельноетехническое отставания, как и в какие сроки?

Несмотря на официальную сдержанно-примирительную позицию КНР в отношении Тайваня, все еще сложно говорить о полном отказе Пекина от использования силы в конфликте. Победа демократов на выборах на острове может инициировать новый виток напряженности. При этом позиция США сегодня уже не настолько тверда - свой «непотопляемый авианосец» они, вероятно, могут обменять на экономическое сотрудничество с КНР при делегировании ей части ответственности за поддержание региональной безопасности.